Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет) - Орсон Кард

Мать не обернулась, хотя она должна была услышать приближение Элы по шороху травы. Эла остановилась рядом с ней.

– Мама, – позвала она.

– Совсем не стадо кабр, – сказала мать. – Эла – ты такая шумная.

– Говорящий. Он хочет, чтобы ты помогла ему.

– Как он мне?

Эла объяснила все, о чем рассказал ей он. Мать неподвижно стояла, не поворачиваясь в ее сторону. Когда Эла закончила, она повернулась и пошла в сторону холма. Эла бросилась за ней.

– Мама, – сказала она, – мама, ты идешь рассказать им о десколаде?

– Да.

– Почему только сейчас? После скольких лет? Почему ты мне об этом не рассказывала.

– Потому что тебе лучше работать самостоятельно, без моей помощи.

– Ты знаешь, чем я занималась?

– Ты – мой ученик. Я имею полный доступ ко всем твоим файлам и могу читать их, не оставляя следов. Какой же я учитель, если бы не следила за твоей работой?

– Но…

– Я так же прочитала все твои файлы, оформленные под именем Кворы. Ты ведь еще не стала матерью и не знаешь, что все файлы детей до двенадцати лет еженедельно представляются родителям. Квора провела замечательные исследования. Я буду рада, если ты пойдешь со мной. Когда я расскажу об этом Говорящему, ты тоже узнаешь об этом.

– Мы идем не туда, – сказала Эла.

Мать остановилась.

– Разве домик Говорящего не рядом с прассой?

Только сейчас Мать повернулась в Эле и посмотрела ей прямо в глаза.

– Совещание будет в апартаментах епископа.

– Что вы вместе с Говорящим хотите заставить меня сделать?

– Мы пытаемся спасти Майро, – сказала Эла. – И Луситанию, если это удастся.

– Вы хотите запутать меня в паутине лжи…

– Епископ должен быть на нашей стороне или…

– Нашей стороне! Когда ты говоришь мы, ты подразумеваешь Говорящего и себя, так ведь? Ты думаешь, я не заметила это? Все мои дети, один за одним, он обольстил вас…

– Он никого не обольстил!

– Он обольстил тебя своим способом добиваться знаний и того, что ты хочешь услышать…

– Он не льстец и не обольститель, – сказала Эла. – Он не говорит нам, что мы хотим. Он говорит, что все, что мы знаем, правда. Он не завоевал нашей любви, он завоевал наше доверие.

– То, что он получает от вас, вы никогда не давали мне!

– Мы хотели.

Эла смотрела, не отводя глаз, хотя мать испепелила ее пронизывающим свирепым взглядом. Ее мать первая отвела глаза, потом опустила их в землю, затем вновь посмотрела на нее глазами полными слез.

– Я хотела сказать тебе. – Мать говорила не о файлах. – Когда я видела, как ты ненавидишь его, я все время хотела сказать, он не ваш отец, ваш отец хороший, добрый человек…

– У которого не хватило храбрости сказать это самому.

Ярость появилась в глазах матери.

– Он хотел, но я не позволила ему.

– Я хочу сказать тебе, мама. Я любила Лайбо так, как все любили его в Милагре. Но он пожелал остаться ханжой, так же как и ты. Никто не догадывался, а яд вашей лжи уже во всю травил нас всех. Я не ненавижу тебя, мама, и его тоже. Но я благодарю Бога за то, что он послал Говорящего. Он захотел сказать нам правду, и она сделала нас свободными.

– Легко говорить правду, – сказала мать как можно мягче, когда никого не любишь.

– Ты так думаешь? – сказала Эла. – Я думаю, что знаю кое-что, мама. Я думаю, ты не сможешь узнать правду о ком-либо, пока не полюбишь его. Я думаю, Говорящий полюбил отца. Макрама, я имею в виду. Я думаю, он понял и полюбил его, прежде чем сказал о нем.

Мать не ответила, потому что тоже знала – это правда.

– И я знаю, он любит Грего, Квору, Олхейдо. И Майро, даже Квима. И меня. Я знаю, он любит меня. А когда он показал мне, что любит меня, я поверила, что это правда, потому что он никогда никому не врет.

Слезы, выступившие в глазах матери, медленно стекали по щека.

– Я врала тебе и другим, – сказал мать. Его голос звучал слабо и тихо. – Но ты должна поверить мне. Когда я скажу тебе, что люблю тебя.

Эла обняла мать и впервые за долгие годы почувствовала тепло ее тела.

Потому что ложь, стоящая между ними, исчезла. Говорящий уничтожил барьер, разделяющий их, теперь не было причин для ссор и злобы.

– Ты думаешь об этом ужасном Говорящем даже сейчас, правда? – прошептала ее мать.

– Так же как и ты, – ответила Эла.

Их тела вздрогнули от смеха матери.

– Да. – Затем она перестала смеяться, отодвинулась в сторону и посмотрела Эле прямо в глаза. – Он будет всегда стоять между нами?

– Да, – ответила Эла. – Подобно мосту, он будет вечно стоять между нами. Он мост, а не стена.

Майро заметил свиноподобных, когда они спускались с холма, направляясь к изгороди. Они были почти невидимы и бесшумны в лесу, но у них не было отработанных навыков передвижения по открытому пространству они громко шаркали, двигаясь по траве. Или, идя на зов Майро, они не видели необходимости маскироваться. Когда они подошли ближе, Майро узнал их. Эрроу, Хьюман, Мандачува, Лиф-итер, Карс. Он не окликал их, они тоже молчали, подходя к изгороди. Они молча стояли с противоположной стороны изгороди и разглядывали его. Еще не один из зенадоров не подзывал свиноподобных к изгороди. Их молчание говорило о беспокойстве и тревоге.

– Я больше не смогу прийти к вам, – сказал Майро.

Они ждали объяснений.

– Фрамлинги обнаружили нас. Обнаружили, что мы нарушили закон. Они опечатали калитку.

Лиф-итер почесал подбородок.

– Почему ты думаешь, что это фрамлинги обнаружили вас?

Майро усмехнулся.

– Почему? Разве с нами приходил не фрамлинг?

– Нет, – сказал Хьюман. – Королева пчел говорит, что это не Говорящий. Королева пчел говорит – они увидели с неба.

– Сателлиты? Что они могли увидеть с неба?

– Может быть охоту, – сказал Эрроу.

– Может быть стриженных кабр, – добавил Лиф-итер.

– Может быть поля амаранта, – сказал Капс.

– Все вместе, – произнес Хьюман. – А может быть они увидели, что жена вывела три тысячи двести детишек со времени первого урожая амаранта.

– Три тысячи!

– И двести, – сказал Мандачува.

– Они увидели, что у нас достаточно пищи, – сказал Эрроу. – Теперь мы уверены, что выиграем следующую войну. Наши враги будут посажены и превратятся в громадные леса, а жены посадят материнские деревья в каждом лесу.

Майро почувствовал слабость. Неужели именно на это была направлена их работа? Неужели ради войны они принесли себя в жертву. Все, для того, чтобы возвысить один род над всеми? Он хотел сказать, что Лайбо умер ради мира между ними. Но годы тренировки взяли свое и он задал безобидный вопрос: